1 января, по традиции, было днем визитов. Мужчинам надо было обойти всех знакомых и поздравить с Новым годом. В Петербурге это было нелегкое занятие из-за больших расстояний и большого числа мест, в которые надо было успеть попасть. В Кронштадте это сильно облегчалось, так как расстояния были ничтожны, да и знакомств было не столь много.

...

На следующий день мы устроили чай для семьи одного нашего бывшего соплавателя. К нам пришла его жена с дочкой-институткой и сыном, десятилетним мальчиком.

Наше общество разместилось вокруг стола и весело болтало, и мы не заметили, как мальчик встал из-за стола и стал бродить по комнате, рассматривая все вещи.

Я сидел спиной к моему письменному столу, а на нем лежал мой револьвер. Мы также не заметили, что мальчик, конечно, им сильно заинтересовался и начал с ним играть. Впрочем, если бы я и увидел, то это бы меня не испугало, так как я был глубоко убежден, что револьвер не заряжен.

Но вдруг раздался выстрел, мы все оцепенели и как-то не могли сразу сообразить, что произошло. В этот момент наша знакомая застонала и схватилась за ногу. Оказалось, что пуля попала ей немного выше ступни и засела в кости. И это еще оказалось большим счастьем, так как ведь пуля могла и убить кого-либо из нас.

Бедный мальчик так испугался, что принялся рыдать, и все бросились к нему, думая, что и с ним что-либо приключилось. Нашу знакомую пришлось перенести домой и вызвать врача. Так наш праздник и кончился бедою, и особенно тяжело было мне, так как все ведь произошло из-за моего револьвера, который, по совершенно для меня непонятной причине, оказался с патроном в стволе.

К счастью, доктор легко извлек пулю, и кость оказалась неповрежденной. Но все же наша знакомая около шести месяцев не могла свободно ходить.